Пальтис В рассказах

Дед Ильич

Пальтис Владимир



2009
Все права защищены.
Полное или частичное копирование запрещено.
Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения автора.








Д Е Д

И Л Ь И Ч





Рассказ

(из сборника рассказов "Матюша")









- Мечта у меня, - задумчиво вглядываясь в грубую поверхность матюшинского стола, произнес Дед Ильич. – Осетра словить!
- Осетра? – Василий тщательно пережевывал поданные женой малосольные огурчики собственной прошлогодней закрутки. Выдались огурчики на славу, крепенькие такие. Почти одинаковые, как на подбор, они задорно хрустели на зубах, и рассол имели необыкновенный.
- К такому огурцу, - дед рассудительно пожевал губами, - хорошо бы водочки.
- Не дам я водки, - подала голос из угла Наталья. – Нельзя вам, дедушка, вы же лучше меня знаете, нельзя!
- Осетр, - как ни в чем не бывало, продолжил Дед Ильич, - она рыба аккуратная. Где попало, не плавает.
Деду Матюшин искренне сочувствовал. Ну, нельзя ему, Деду Ильичу водку пить, нельзя, потому как Дед Ильич особое пристрастие к этому делу имеет. Но разве погубит его рюмка-другая, выпитая после баньки, в душевной обстановке, под горячее, да еще под такой сказочный огурец? Нет, прав Дед Ильич. Под такой огурец!.. Но разве Наталье объяснишь?!
Снова принялись за еду.
- А где же она плавает? – это Василий больше для поддержания разговора спросил.
- Да в том-то и дело, Матюша, что у нас она не плавает, - Дед смотрел снисходительно. – Я же говорю, умная рыба, интеллигентная, она, где попало, не водится.
- А если б водилась? – Василию почему-то стало обидно за родную деревню. Что значит «где попало»? – Что у нас, совка своего нет?
- Помню я, - Дед Ильич мечтательно подпер бороду изъеденной трещинами ладонью, - как ты, Матюша, малой еще, в том совке головастиков ловил. Будто вчерась это было. Вот время мелькнуло!
Голос у деда дрогнул, а в уголках глаз образовались влажные искорки.
- А ты представь, Дед Ильич, - не унимался Василий, - что в нашем совке осетров этих видимо-невидимо. Хоть руками лови!
- Экий ты, Матюха, шустрый! Руками! – чуть не поперхнулся огурцом Дед Ильич. – Да знаешь ли ты, что я был первый рыбак на своем корабле! Да что там на корабле,- замахнулся дед,- пожалуй, во всей флотилии не найти было такого рыбака, каким был я!
Дед Ильич прошел всю войну, служил на флоте, и о его подвигах в деревне ходили легенды.
- Дед Ильич!- извиняющимся тоном начал Василий. – Ты не обижайся, пожалуйста. Я же не рыбак, многого не знаю. Ну, нельзя ее руками ловить – значит, нельзя. Сеть поставим, или еще как-нибудь.
- Запоминай, Матюша!- сжалился дед. – В каждое время года – своя тактика лова. Зимой ловят на мормышку. Сразу видно, что ты не рыбак.
- Да какой из меня рыбак?! Просто с удочкой сидел пару раз.
- Рыбак – просто так, - незлобно пробурчал Дед Ильич. – А вот, положим, при ловле окуня и плотвы делаешь лунку поменьше, и снегом не забудь замаскировать. Еще можно маскировать соломой, камышом, а уж потом только…
- Подсекать! – догадался Василий.
- Ты еще мормышку не опустил, а уже подсекать! Торопишься! – охладил Василия Дед Ильич. – Спервась мы с тобой по стаканчику нацедим, по такому случаю. А уж апосля-то…
- Подсекать! – выпалил, как стопку опрокинул в рот, и огурчиком захрустел, так что прям на сердце полегчало.
- Торопишься, - подытожил дед. – Мормышка-то наша рядом с лункой покамест, только на изготовке лежит.
Дед Ильич замолчал и тоже за огурцом потянулся. Ухватив его двумя пальцами, на пример мормышки, долго и придирчиво разглядывал.
- А что дальше-то? – не вытерпел Василий.
- Дальше я его есть буду, - задумчиво пообещал дед.
- Да не! С ловлей-то?
Дед Ильич перенес взгляд с огурца на Василия.
- А ты еще перебивать меня будешь?!
Василий перестал жевать. Теперь уже настал черед Деда Ильича огурцом хрустеть.
- До чего же у тебя огурчики ладные получились! – довольный произведенным эффектом, сощурился дед. – На рыбалку не забудь взять. Запомни, Матюха! Без хорошего огурца никакая рыбалка не сладится. Так на чем это я остановился?..
- На стаканчиках, - подсказал Василий.
- На каких таких стаканчиках? – не понял дед.
- Которые мы нацедили. То есть, нацедим, - сказал, и в сторону кухни покосился.
- Вот теперь ты молодец, Матюша! Вовремя заметил про стаканчики-то. А то я чуть было всю рыбалку не испортил. Нацедили мы, значит, по стаканчику, посидели перед лункой, как полагается, и…
Василий затаил дыхание. Глаза у Деда Ильича загорелись красным, блеснули из-под кустистых бровей, и метнулись к банке с огурцами.
- На вот, закусывай! – дед сунул Василию огурец, и уже вовсю хрустел сам. – Замечательный огурец! Это, значит, мы с тобой рыбалку наметили.
Теперь и мормышку опускать можно. Майна помалу. Пересаживайся ко мне на «баночку», на лавку, значит!
Не вставая с лавки, Дед Ильич разом отодвинул ее прочь от стола, и замер, согнувшись, затих, будто и, правда, на льду, над рыболовной лункой сидел. Василий потихоньку встал из-за стола и на цыпочках, обойдя его стороной, примостился на краю лавки. Мешать не хотел.
- Ближе садись, - не отрывая глаз от воображаемой лунки, шепнул дед.
Василий придвинулся. Теперь они сидели рядом, бок обок, почти соприкасаясь головами, неотрывно глядя в темную щель между плохо подогнанных, растрескавшихся половых досок.
- Где сидим? – как можно тише спросил Дед Ильич.
- У нас, - так же тихо отвечал Василий, - на совке.
Дед повернул голову и заглянул Василию в глаза.
- Значит, под нами метра три, не больше, - сказал, и отвернулся к лунке, удить.
С такого близкого расстояния Василий видел глаза Деда Ильича впервые. Глаза у деда были лучистые, светлые, распахнутые, а зрачок – синий-синий, как у ребенка. Глаза совершенно не вязались с его лицом. Обветренным лицом, изборожденным глубокими морщинами, со спутанной седой бородой.
Вдруг Василий оказался в своем детстве, увидел перед собой бабушку, а затем вспомнил недавний свой сон про Богородицу.
- Не отвлекайся! – прервал мысли Василия Дед Ильич. – Запоминай. На мелководье мормышку опускают на самое дно. Кончик удильника держи над водой сантиметрах в двух. Запомнил?
- Запомнил. Сантиметрах в двух.
- Вот у мормышки кивок, вот леса, - показывал Дед Ильич. – Теперь самое главное! Медленно-медленно поднимаем и пританцовываем.
- Ногами? Для согрева, что ли? – не понял Василий.
- Какой «для согрева»?! – обиделся дед. – Для согрева мы с тобой огурцами закусывали. А это для поклевки. Слово такое – «поклевка» – слыхал?
- Нет, - честно признался Василий.
- Эх, ты! Скоро сам дедом станешь, а что такое «поклевка» не слыхал. Ну, ничего. Я из тебя рыболова сделаю! – пообещал Дед Ильич.
Правая рука его стала медленно уходить вверх, при этом быстро-быстро подрагивая, затем, плавно покачиваясь из стороны в сторону, устремлялась вверх-вниз, вверх-вниз, и снова принималась выписывать в воздухе замысловатые кренделя в каком-то бешеном темпе. Словно дирижерская палочка была в его руке. И музыка, рожденная этим движением, то замирала, струясь тихим пиано, то вновь обретала силу, вкручиваясь в бешеное крещендо.
Василий скорее почувствовал, чем увидел, как натянулась леса, как пригнуло к лунке удильник.
- Подсекай, - только и успел выдохнуть в большое, заросшее седым волосом, дедово ухо.
- Рано! – прохрипел Дед Ильич, и навалился всем телом, засопел, повел влево.
Василий догадался помогать, тоже схватился. Лавка под ними стала на дыбы, балансируя на струганных ножках, и уже через мгновение, сбросив седоков, с грохотом обрушилась на пол. Василий больно упал на копчик.
- Мамка! Мамка! Дед с Папкой с лавки грохнулись! – вопил с порога сын.
- Вы, что, очумели?!! – в дверях высилась Наталья.
Первым захохотал Дед Ильич. Зашелся в смехе Василий. Сидели на полу, потирая ушибленные места, и не могли угомониться. Смеялись все. Долго смеялись. Громче всех смеялся Ванька Матюшин.

***
Ночью Василию приснилась рыбалка. Вместе с Дедом Ильичом они взяли большую банку малосольных огурцов, облюбовали на берегу родного совка местечко, под плакучей ивой, и принялись удить рыбу.
Василию не везло, зато у Деда Ильича клев был необыкновенный. Дед брал огурец, насаживал его на крючок, и лихо забрасывал на середину совка. То и дело поплавок его удочки уходил под воду, и тогда на берегу оказывалась очередная рыбина, по размерам больше походившая на морскую акулу, чем на рыбку из пруда. Обитательницы совковых глубин широко раздували жабры, пучили глаза, били мощными хвостами и норовили цапнуть Деда Ильича за штанину. Дед же только посмеивался, наливал маленькую, вдумчиво выпивал, всякий раз приговаривая: «Запомни, Матюша! Без хорошего огурца никакая рыбалка не сладится». Когда банка из-под огурцов опустела, Дед Ильич посерьезнел, засобирался, сложил удочки, попрощался с Василием, и ушел вверх по склону, так ни разу и не обернувшись.
Василий проснулся, быстро собрался, вытащил из буфета припрятанную там, на «черный день», заначку, и, поцеловав спящую Наталью, уехал в город.

***
Уже в пути, думал так про себя. Если все сладится, если дорога легкой окажется, значит, он поступает правильно, верно. Пешком миновал деревню, дошел до дороги. Асфальтированной дороги, ведущей в город. Вокруг – звенящая тишина. Только поля и леса вокруг, да разбросанные там и сям деревни и села. А еще города, большие и маленькие. И только дороги их связывают. Паутина дорог. И еще люди их связывают. Со своими радостями и печалями, мыслями и мечтами, устремлениями и надеждами. А где-то там, совсем далеко, плещется огромное синее море, и в нем живет своей жизнью маленький кораблик, тот самый, на котором ходил шестьдесят лет назад в атаку Дед Ильич. А над всем этим – огромное, чуть подернутое рассветом, глубокое небо. И затухающие звезды на нем. И все это Страной называется. А еще – Родиной.



© Copyright: Владимир Пальтис, 2009